Чете си човек тихичко древни тетрадки и тук бац, направо в челото го фрасва как е изглеждала родината в очите на децата-емигранти. През 1927-ма. Не наши, а руски дечица. Боже, колко сме близко до изнамирането на топлата вода!
И така, Н. А. Тэффи. «Из Фиолетовой тетради I»
жми сюда"А интересно, какое у наших беженских детей, не помнящих старой России, составилось представление о ней?
Во-первых, какой-то сплошной борщ. Борщ с кашей, борщ с салом, борщ с ватрушками, борщ с ветчиной. По губерниям — где что.
Затем в губерниях были города и пейзажи. В городах жили губернаторы. В пейзажах — пейзане, или мужики.
Губернаторы были очень милостивые и приветливо улыбались.
Мужики были — талантливый русский народ. Они пели народные песни и ели народные блюда.
Кроме губернаторов и мужиков, были еще разные полки, в которых были офицеры. Жены этих офицеров, в количестве восьмидесяти тысяч, хлынули во время революции в Европу и Америку.
Четвертое сословие составляли в России бесы Достоевского в двух томах. Хотя они и были всего в двух томах, но сумели разложить умы и развратить нравы.
Произошел взрыв. От взрыва вылетели губернаторы и, как ни странно, половина бесов Достоевского. Вылетели в Европу.
— Что, нечистая сила, помогли тебе твои козни?
Губернаторы вылетели лицом назад, поэтому пишут воспоминания.
Бесы Достоевского — лицом вперед, поэтому принялись за журналы и газеты.
На чужбине и те и другие забыли былые схватки, покумились, выпили на «ты» и вместе едят борщ всех губерний.
— Так это, значит, я вас тогда приказал арестовать?
— Да, да, бомбу мы тогда для вас приготовляли.
— Надо отметить в мемуарах. Ом, анкор де каша. {Человек, еще каши (фр.).} Что все это значит? Если ты не преступник, так, значит, я гнусный палач.
Эх, все мы перед борщом равны.
Только в закрытых заседаниях, где читаются мемуары о прошлом и доклады о будущем, губернаторы и бесы без всякой жалости, жестоко и порой несправедливо (э, нам не до сантиментов!) уничтожают друг друга с корнем и навсегда."
